26 апреля исполнится 37 лет со дня трагедии в Чернобыле

В далёком 1986 году весь мир оказался под угрозой радиоактивного заражения. Но люди, которых называют ликвидаторами последствий катастрофа на Чернобыльской АЭС, сумели не допустить мировой трагедии.

Мы встретились с одним из таких героических людей – ветлужанином Александром Юрьевичем Нетрусовым, который провёл там ровно 90 дней. Он поведал о том, как в 32 года его направили в Чернобыль, где ему пришлось работать, о впечатлениях, о том, как люди спасались от радиации.

– Весна в 1986 году стояла тёплая и сухая. Почему-то мне запомнился день
26 апреля, хотя по телевидению и радио о трагедии, случившейся в этот день, не было сказано ни слова. 26 апреля – был выходной день и очень жаркий. Мы с женой Галиной и маленькой дочкой Светланкой были на даче в Маёвке, загорали, готовились к огородным работам. По телевидению только через несколько дней сказали, что произошла авария на атомной электростанции, однако о масштабах ни слова. Но постепенно слух о том, что у нас в стране случилась большая беда, дошёл до каждого, – вспоминает Александр Юрьевич Нетрусов. – В 1986 году я работал водителем УАЗа в Ветлужской ЦРБ, возил врачей по сельским ФАПам, ну и так, по хозяйственным делам. 13 мая пришла повестка – явиться в военкомат, затем меня за рулём больничного УАЗа направили на сборы на военный полигон в Мулино.

Сбор водителей-ветлужан с техникой со всего района был организован возле озера Лопатного. Одна общая колонна выдвинулась в сторону Мулино. Так как сбор автотехники был внезапным, не все машины были готовы к переезду, некоторые автомобили сломались в дороге и были возвращены домой. УАЗ Александра Юрьевича, как и большинство другой отобранной для поездки на Чернобыльскую АЭС техники, почти по крышу загрузили медикаментами. Перед погрузкой машины и люди прошли полную дезинфекцию, всем выдали военную форму, и колонна тронулась в путь. Техники было немало, не только УАЗы и ГАЗы, но и более тяжёлые машины. Например, из р.п. им. М.И. Калинина поехали в Чернобыль водители на двух больших бензовозах. Всю технику в Горьком (теперь Нижний Новгород) закрепили на платформы военного эшелона. Поезд буквально летел до пункта назначения, не останавливаясь на станциях.

– По приезду нас поселили в 30 километрах от Припяти, города атомщиков, где и произошла ядерная трагедия, – продолжает свой рассказ мой собеседник. – Там была уже «мёртвая зона», куда пройти или проехать можно было только по специальным пропускам. Май, всё вокруг цветёт. Впервые увидел цветущие каштаны. Там земля –
чернозём, всё растёт, но и радиация хорошо «помогала» в росте и созревании. Размеров растения были неимоверных. Я никогда такую огромную рожь не видел – больше человеческого роста. Чуть позже черешня поспела – красивая и крупная. Выглядела очень аппетитно, но была смертельно опасной, так как «напичкана» радиацией, как и всё вокруг. Вокруг бродило много домашних животных и домашней птицы… Да и не только домашней. Не забуду, как крупный ворон, тяжело пролетев
неподалеку от нас, сел на ветку дерева и упал замертво. Радиация. Мы ещё не знали толком, что это такое. Были там и мародёры. Тащили из покинутых квартир и домов ценные вещи для продажи. Не жалко тех, кто из-за жажды наживы шёл на верную гибель, жалко людей, которые, не подозревая о смертельной опасности, приобретали у негодяев заражённые радиацией вещи. Были семьи с детьми, жившие в опасной зоне, которые наотрез отказались покидать своё жильё. Особенно в деревнях. Надо отметить, что крыши в деревнях были соломенные, и их невозможно было
дезинфицировать. Как мы позже поняли, у этих людей не было будущего, они были обречены. Частенько местные ребятишки прибегали к нам, к нашей кухне, и мы с ними всегда делились едой – конфетами, фруктами, прочими вкусняшками. Поселили нас с земляками в палатки, я жил с Е.С. Чистяковым и Б.С. Слюзиным, ныне покойным. При прибытии к месту назначения нам выдали дозиметры, половина которых не работала. Да и немудрено. Техника, особенно электроника, там часто отказывала, не
выдерживая радиацию. А вот люди работали, несмотря ни на что. Я возил в «мёртвую зону» и назад начальство – замначальника по тылу, начальника медицинской части и других. В поездки надевали на лица обычные марлевые повязки. Обязательно проходили через специальные рамки, чтобы узнать, сколько рентген мы получили. Каждый день мылись в душе, чтобы смыть радиоактивную пыль, и меняли одежду. Использованную одежду у нас забирали и утилизировали специальные санитарные
службы, а потом увозили на захоронение в могильники, так как она была заражена радиацией. Домой писать письма было нельзя, за три месяца, благодаря тому, что возил начальство в Киев, удалось позвонить жене. Кстати, машины мы тоже постоянно дезинфицировали и обрабатывали от радиации. Кормили нас замечательно, но есть почему-то не очень хотелось. Во рту постоянно присутствовал какой-то странный противный привкус, ощущалась слабость, спать хотелось. Мне удалось побывать на концерте Иосифа Кобзона, который после ядерной трагедии одним из первых
артистов приехал с концертами на Чернобыльскую АЭС. Яркое впечатление от его душевных песен и огромное уважение к этому человеку остались у меня на всю жизнь.

Домой ветлужане возвращались ровно через три месяца на самолёте до Горького. Вся техника, в том числе, и больничный УАЗ, остались в Припяти. Приехав домой, Александр Юрьевич обнаружил у себя на спине большую рану. Она долго не заживала и очень его беспокоила. Благодаря использованию различных средств – от медицинских до народных, а также вере, надежде, любви и огромному терпению его супруги Галины Павлиновны рана постепенно затянулась. После приезда с Чернобыльской АЭС А.Ю. Нетрусов продолжил работать водителем в Ветлужской ЦРБ. В 1988 году, к огромному счастью, у супругов родился второй ребёнок – сын Сергей.

– К сожалению, многих из моих знакомых ребят – ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции – уже нет в живых, – с грустью в голосе говорит Александр Юрьевич. – Да и у тех, кто жив, здоровье подводит. После командировки в заражённую зону меня стали мучить гипертония, подагра, сахарный диабет. В 2010 году случился инсульт. Домой из больницы на носилках привезли. Опять жена, Галина Павлиновна, меня выходила. Спасибо ей за любовь и терпение – за надёжный тыл. Обидно, что к нам, чернобыльцам, отношение в обществе какое-то
безразличное. Когда как военнообязанные ехали туда, мы не знали, что нас ждёт дальше. Мы были как на войне, только на войне можно спрятаться от врага, а здесь ты его не видишь. Иногда у меня спрашивают – не страшно было в Чернобыле? Нет. Казалось тогда – чего бояться-то? Солнце светило, слава Богу, взрывов больше не было. Но такая неопределённость! Мы ведь не знали, что нас ждёт после огромной дозы радиации. Обидно, что сегодня у нас забирают льготы, облагают подоходным
налогом. Мало чернобыльцев уже осталось. Очень хотелось, чтобы у ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС была достойная жизнь.