Сергей Есенин
Он наш, он вышел из народа –
Простой, крестьянский паренёк,
На русской выросший природе,
Как в поле синий василёк.
С такими ж синими глазами,
С кудрями цвета спелой ржи
Неподалёку от Рязани
В селении маленьком он жил.
Всегда улыбчивый, весёлый,
Любимец этого села,
Сама природа высшей школой
Ему пожизненно была
И вот Москва, овеян славой,
Как первокласснейший поэт,
И в то же время добрый малый,
Какого не было и нет.
Ему мила была столица,
Но всех милей была одна
В краю берёзового ситца –
Его родная сторона.
Он тосковал о ней в Париже,
Живя с актрисою Дункан…
Ещё дороже, к сердцу ближе
Казалась Русь издалека.
Как гражданин и тонкий лирик,
Был верен слову своему.
Мы до сих пор не знаем в мире
Поэта равного ему.
Ротная сестра
Помнишь, как позвякивали пули,
Шла ты с нами, ротная сестра!
Как стояли, словно в карауле,
Пред тобою, греясь у костра.
Пальцами закручивая локон
Из-под шапки сбившихся волос,
Ты напоминала о далёком
Шелковистом шелесте берёз.
Милая, застенчивая скромность
С искоркой огня девичьих глаз:
Если бы ты знала нашу склонность,
На тебя взглянув, о доме вспомнить,
Где родные ждут и любят нас.
Пользуясь затишьем на привале,
Позабыв, что где-то рядом смерть,
Мы своих любимых вспоминали,
Чтобы сердце радостью согреть.
Вновь и вновь как будто из тумана
Приходил на память отчий дом,
Как беззвучно плачущая мама
Провожала сына с вещмешком.
Далеко нас думы уносили,
В те края, где счастье обрели.
Где весной по-прежнему в Россию
Прилетают с юга журавли.
Девочка из фронтового края,
Наша медицинская сестра.
Развела судьба нас. Я не знаю,
Как сложилась жизнь твоя, родная,
Только очень часто вспоминаю
Тот привал. Тебя. И треск костра.
Снежок
Совсем бесшумно, невесомо
На землю падает снежок.
И так на улице свежо,
Что выйти хочется из дома.
Никем не хоженой тропою
Идти, печатая следы.
Как я хочу, чтобы и ты
Была здесь рядышком со мною!
Ведь я хочу не так уж много
На склоне пасмурного дня,
Чтоб у тебя и у меня
Была одна стезя-дорога.
И разве я виновен в том,
Что между нами вёрсты… вёрсты
И до тебя дойти непросто,
Так далеко теперь твой дом.
Город юности моей
Здравствуй, мой Ветлуга-город,
Город юности моей!
Ты по-прежнему мне дорог,
Край берёз и тополей.
Был я здесь любовью ранен
На откосе на твоём.
Где рассвет встречали ранний
С милой девушкой вдвоём.
Я теперь по сходням-доскам
С крутизны спускаюсь вниз.
Рядом с липою берёзка
Словно сёстры обнялись.
Я б и сам бы рад обняться,
Только некого обнять.
Растерял друзей по братским —
Трудно эту боль унять.
Далеко они далече
Во сырой земле лежат,
Вот в такой же синий вечер
На войну я уезжал.
К счастью, выжил. И скитаясь
По неведомым краям,
Постоянно возвращаюсь
В град, где родина моя.
Ты меня цветением встретил,
Новостройками в разброс.
И весенний тёплый ветер
Обласкал листвой берёз.
Ширь заречья вдаль манила
Пышной зеленью ветвей.
Добрый вечер, город милый,
Колыбель души моей.
Во ржи
Август месяц – преддверье осени,
Хлопотливая года пора.
Отзвенев золотыми колосьями,
Льётся речкой зерно в бункера.
Нет, не жница с серпом и кошёлкою…
На обочине травы пыля,
Под сиреневым неба шёлком
Вышел новый комбайн на поля.
Комбайнёр мне кричит улыбаясь:
– Эй, прохожий, курить-то найдёшь?!
И рубашка его голубая
С высоты опрокинулась в рожь.
Сели. Вот папиросы и спички.
Словно бронзой облит паренёк.
Затянулся… и ртом по привычке
В кольца-круги свивает дымок.
Я спросил: «На комбайне давно ли?!»
Он ответил: «Два года уже.
После армии сразу же в поле,
Здесь привольней и воздух свежей.
Был в больших городах и, конечно,
После грохота рад тишине.
И к тому же ведь я сам-то здешний,
Всё родное и близкое мне».
Я подумал, что прав он, пожалуй,
Этот парень во ржи золотой.
На меня вдруг тоска набежала,
Что покинул я край свой родной.
И с тех пор в летний день, где бы ни был,
Как упрёк, сам себя берегу –
Под сиреневым августа небом
На развилке дорог перекур.
Учитель
Вблизи и в дальней стороне
Есть должность скромная – учитель.
Когда-то он тебе и мне
Явился, как второй родитель.
Друзей, девчонок имена
Тех школьных лет давно забыты.
А вот учитель для меня,
Как в бронзе памятник отлитый.
Не от него ли я познал
Любовь к Отчизне и природе
И смерть видавшие глаза
Ещё добрей к ним стали вроде.
Живут во мне его черты,
Походка лёгкая и голос.
Черты душевной чистоты,
Так презирающие подлость.
Навек оставшись, как живой,
Он мой Колумб и мой наставник.
Он мир открыл передо мной,
Как открывают в доме ставни.
Да что там я, не я один,
Наверно, в тысячах мальчишек
Звенит, как колокол в груди,
Призывный голос: «Дети. Тише!»
Остался детский мир вдали,
Но я хотел бы в нём быть снова,
И если где-то нашалил –
Внимать учительскому слову.
Пусть попаду на карандаш,
Пусть скажет он: «Шалишь,
голубчик…»
Я знаю, что учитель наш
Плохому в жизни не научит.
Шаги
Первый шаг ещё с мокрых пелёнок
Каждый сделал при жизни своей,
В хрупком теле имея силёнок
Чуть поболе, чем воробей.
Первый шаг от окна до порога
Обойтись без ушибов не мог.
Мать сияла тогда от восторга –
Всё же первый, любимый сынок!
И сама вся была наготове
Поддержать и помочь в ходьбе –
Как бы он не ушибся до крови,
Не сломал бы ножонки себе.
Вырос сын… Научился плавать,
Прыгать. Бегать, не только ходить,
И в спортзале о нём ходит слава,
И медали звенят на груди.
Мать у сына баюкает внучку,
Снова долгие ночи не спать.
Сын жену свою держит под ручку,
Забывая поддерживать мать.
Первый шаг неустойчив и робок,
Начат был с материнской руки,
Но она не забудет до гроба
И последние сына шаги.
Внучка выросла, стала невестой.
Навещают её женихи,
А для бабушки нет уже места.
Только слушать: ха-ха! хи-хи-хи!
Сын всё хмурится, вечно занят,
И какая-то в нём тоска,
Хоть бы ласково глянул глазами
Иль когда-нибудь мать обласкал.
И, сложив в чемоданчик фанерный
Небогатый свой ветхий багаж,
Жить уехала снова в деревню,
Как и множество лишних мамаш.
Поговорили
Поговорим, сосед, с тобою
При свете тлеющей зари,
Как, помню, было перед боем
Солдат с солдатом говорил.
Смотря в задымленные дали
Иль на прибрежные кусты,
Друг перед другом не скрывали
Свои надежды и мечты.
Смотрели, как мела зимою
Позёмка, змейкой серебрясь,
Как будто видя всё земное,
Самих себя – в последний раз.
Вот так и мы с тобою, сидя,
Свернув сигарки не спеша
И друг на друга не в обиде,
Поговорим уж по душам.
Я, удивляясь: «Как сумел ты
За очень уж короткий срок,
Заведуя торговлей мелкой,
Построить домик-теремок?»
И ты сказал: «Ведь ты не мальчик,
Пора бы знать давно тебе,
Что человеческие пальцы
Всегда сгибаются к себе».
Ответ короткий и резонный.
Так было, есть и будет впредь,
И никакие ревизоры
Их не изменят,
Только – смерть.
Ой, земля…
Ой, земля с голубыми истоками
Мелких речек, извилистых рек,
Люди стали к тебе жестокими
В беспощадный наш, атомный век.
Каждой жилкой, как тонкой струною,
Содрогаешься, молча скорбя,
Если всюду выводят из строя
Сотни сосен, берёз у тебя,
Отравляют твои водоёмы,
Превратив их в зловонный сток,
Где когда-то царил птичий гомон,
Расцветал, распустившись, цветок.
Засоряют пруды, губят зелень,
Соловья не услышишь окрест,
Там, где плавали утки, селезни,
Лягушачий звенел окрест.
Без осиновых рощ заводь высохла,
Там, где в детстве ловил карасей,
Одиноко стоит, как на выселках,
Старый клён, на пригорок присев.
И скудеешь ты год от года,
Всё в ожогах твоё лицо,
Человек же – венец природы –
Стал терновым твоим венцом,
Днём и ночью, как острым жалом,
Прошивают глубины твои,
Чтоб, как чёрная кровь, бежали
Нефть брызжущие струи.
Ой, земля, человека кормилица
И последняя пристань его,
Неужели к тому всё близится,
Что не будет совсем ничего?
Боль души
Когда приходит к нам в тиши
Победы праздник синеокий,
Опять всплывает боль души
О невозвратных и далёких,
В холодном мраморе, в камнях
На придорожных обелисках
Они остались для меня
Всё так же дороги и близки.
Будь проклят враг! Как много их,
Отважных, сильных и красивых,
Сложили головы свои
Там, за пределами России.
За жизнь, за слёзы матерей,
За милых девушек любимых
Шли в бой на утренней заре
Под взрывы бомб, свинцовый ливень.
Замолкло всё… Молчат леса,
И только песни фронтовые
Звучат на разных голосах,
Как их сигналы позывные.
Они зовут нас мир беречь,
Как берегут зеницу ока,
Коль суждено им в землю лечь –
Не ради новых войн жестоких.
В честь дня Победы над врагом,
Когда я вновь встаю под знамя,
С кем воевал и был знаком,
Ко мне плывут воспоминанья.
И, как живые, – сколько лет! –
Они стоят передо мною,
А не лежат в сырой земле
Мои друзья – войны герои.
Берёзка
С утра прекрасная погода,
Притихнул ветер – ни гу-гу…
От леса ближнего поодаль
Стоит берёзка на лугу.
Вокруг неё ромашек россыпь,
И, долу русскому верна,
Стоит, как девочка-подросток,
Собой красива и стройна.
В зелёном платице холщёвом,
Блестя на солнце белизной,
Она растёт в краю суровом,
Перенося мороз и зной.
Под ветром северным сгибаясь,
Но не ломаясь, не скрипя,
Как Русь издревле голубая,
В обиду не даёт себя.
Я вместе с нею рос когда-то,
Претерпевая штормы вьюг.
Казалось, будучи солдатом,
В войну и мне придёт каюк.
Но всё же выстоял и выжил,
Смертям в лицо смотрел в бою.
И вот теперь опять я вижу
Берёзку милую мою.
Она окрепла, повзрослела,
А рядом с ней разросся сад,
И ствол её такой же белый,
Каким был много лет назад.
Но кто-то с алчностью жестокой
Её надрезал топором,
Чтоб только лишь напиться соку,
– Пусть гибнет белая потом.
Кто этот хам? Откуда родом
Явился в здешние края
Губить красу родной природы?
Скажите, добрые друзья.
Чайки над помойками
кружат
Чайки над помойками кружат –
Даже в Волге вымерли мальки,
Значит, жизнь не очень хороша
Древним обитателям реки.
Что же ты учёный человек,
Думал ли об этом – нам скажи, –
Если в глубине озёр и рек
Рыбам невозможно стало жить.
Понастроил множество плотин,
Химикатом реки отравил…
Рыбам нет для нереста пути,
Не пробился б даже крокодил.
Дымом задымлёны города,
Хоть красив клубящийся узор —
Лучше бы не видеть никогда
Этот существующий позор.
Даже птицам жить уже невмочь
В необъятном небе и в лесу,
Если день становится, как ночь,
Потерял он прежнюю красу.
Но зато, как кроликов, плодят
Кандидатов разных степеней…
Тот и этот стал лауреат,
А земля становится бедней.
Подснежник
Из всех цветов люблю подснежник,
Я очарован им не зря:
Он и пушит собой, и нежен,
Он и вынослив, и упрям.
Ещё метель не отшумела,
Не потекли ещё ручьи,
А он под коркой снега белой
Уже головку проточил
И потянулся к солнцу марта,
Зимы покинув злую тьму,
С таким неистовым азартом,
Что позавидуешь ему.
И распушился синий-синий
На снежном коврике у пня,
Дескать, и я дитя России,
Смотрите, люди, на меня.
На лепестках моих прожилки
Покрыты вязью золотой.
Меня не спрашивайте, жил как
И как боролся с темнотой.
Я шёл к вам долго и упорно,
Чтоб все преграды превозмочь,
Чтоб надо мной, как ворон чёрный,
Не простиралась вечно ночь.
С такой настойчивостью мне бы,
Оберегая край родной,
Вести борьбу за мир, чтоб в небе
Сияло солнце надо мной.
Опять тоскливо
и печально
Опять тоскливо и печально,
Увядших листьев не щадя,
Играет ветер вальс прощальный
На струнах зябкого дождя.
Прощанье с летом, птичьим пеньем,
С цветами росными в лугах,
Со всем, что предано забвенью,
Что до весны умрёт в снегах.
Но лишь любовь не умирает,
Сам Бог, наверно, сотворил
Любовь, как явь земного рая,
Как дивный взлёт незримых крыл.
Она с весенним солнцем схожа,
Нас греет даже и зимой.
Что может быть ещё дороже,
Чем этот милый рай земной?!
Всё преходяще – чин и званье,
И смертно вплоть до королей,
Но живы нежные свиданья
Издревле и до наших дней.
И потому любовь бессмертна,
Как на земле теченье рек,
Покуда солнце не померкнет
И жив на свете человек.
На могилу солдата
Прощай, мой друг, на свете этом
И до свидания на том,
Земля, что названа планетой,
Лишь для умерших общий дом.
Прощай без горестных рыданий,
Прости, что я на слёзы скуп,
Но о тебе, мой друг, с годами
Мне не унять свою тоску.
С тобой прошли мы путь тяжёлый,
Где смерть бродила по пятам,
А наши матери и жёны
Делили горе пополам.
Да, мы с тобой остались живы,
Могилы братской избежав,
И не стремились мы к наживе,
Трудом и честью дорожа.
В моей ты памяти оставил,
Как хлебороб, любовь к земле.
Не зарастёт она кустами,
А будет житом зеленеть.
Я здесь стою, как после боя,
С такой же горечью скорбя…
Земля, что вспахана тобою,
Пусть будет пухом для тебя.
