Исчезнувшие и исчезающие деревни должны сохранить в истории свои названия и имена тех, кто в них жил, чтобы люди их помнили.
Как сделать репортаж о заброшенной деревне, если уже давно там никто не живёт? Где почерпнуть информацию об этом населённом пункте? И Google ничего не может предложить.
Чтобы решить эту задачу, я взялся за поиски уроженцев и бывших жителей деревни. Населённый пункт, о котором идёт речь – д. Аманово (Макарьевский сельсовет), что расположена в 15 км от г. Ветлуги и 1 км от д. Минино. У кого только не интересовался, и все сходились во мнении: «Тебе помогут только Николай Смирнов и Татьяна Душеина».
Подсказано – сделано! И вот, ветлужане Николай Сергеевич Смирнов и Татьяна Сергеевна Душеина в редакции районной газеты в неспешной беседе делятся
воспоминаниями о родных местах и своих корнях.
– Мои родители Сергей Иванович и Фаина Васильевна Горбуновы на непродолжительное время уезжали из д. Аманово, вернулись, когда мне был годик, – поделилась Татьяна Сергеевна. – Папа родом из Аманова, родился 10 августа 1926 года. Принимал участие в войне с Японией. Был награждён медалью «За победу над Японией». Демобилизовался из армии в 1950 году. В мирное время работал в колхозе «Россия» рядовым колхозником. В последние годы трудовой деятельности был бригадиром в д. Нижняя Слудка и Тщанице. Мама родом из д. Шарапихи. У бабушки Анны Михайловны и дедушки Василия детей было пятеро: четыре сестры и брат.
Бабушке, маминой маме, воспитывать их пришлось одной, деда Василия забрали на фронт, где он и сгинул. Мама много лет проработала дояркой на Мининской ферме, являлась труженицей тыла, у неё и награды были, получала даже надбавку к пенсии. Ещё до замужества, живя в Шарапихе, работала не покладая рук, за что её наградили медалью. Вспоминала, что взрослые женщины даже на неё обижались из-за награды, полученной в столь юном возрасте.
– Здесь родители у дома на лавочке сидят, – показывает фотографию Т.С. Душеина. – Видите?! Папа – с гармошкой, все праздники на ней играл.
– Что? – спрашиваю.
– Плясовые, – улыбается, – цыганочку…
Николай Сергеевич добавляет:
– У нас в деревне гармонисты ещё «Семёновну», «Двоечки», «Троечки» играли. Где качели у нас были, под дубами, там праздники-то плясали.
– Из деревни в г. Ветлугу родители переехали в 1984 году, – продолжила Татьяна Сергеевна. – Дом продали колхозу. В нём впоследствие жил учитель В.И. Смирнов. Отец вскоре после переезда умер. Сильно болел, ещё на службе, когда их части формировали в Гороховецких лагерях, он язву «заработал», так и промаялся всю
жизнь, и других болячек накопилось. Ему было 60 лет, да и мама немного прожила – всего 66 лет.
– Самый старший представитель нашего рода, о котором знаю, – Александр Владимирович Смирнов, мой дед по отцу, – начал повествование Николай Сергеевич.
– Знаю только, что он был кожемякой (от aвт. – мастер, выделывающий сыромятные кожи). «Чистовская порода», так нас называли, потому что моя бабушка Анна Ивановна, отца мать, в девичестве была Чистова, дед Александр её с д. Валово сосватал. Они родили и воспитали шестерых детей: Николая, Сергея, Марию, Евдокию, Антонину, Валентину. У нас в деревне было несколько домов, родительский, в последствие в нём жила со своей матерью тётка Евдокия, Антонина тоже не вышла замуж, проработала на подсобном хозяйстве в Отлузихе, дом Марии – она вышла за- муж за Павла Александровича Горбунова, мой дом. Ещё двое детей, Евдокия и Николай, моих бабки с дедом, в деревне не остались. Николай дослужился до подполковника авиации, может быть, и остался бы в деревне, если бы не сенокосы
и слепни, – смеётся мой собеседник, вспоминая рассказы про дядьку Николая. – Один из сыновей – Сергей – мой отец, родился в 1921 году. Служить в армию его забрали перед войной. В начале войны их, необстрелянных, безоружных взяли в плен. В концлагере он был отправлен на работы в шахты. Отцу повезло, он смог выжить, в 1945 году из фашистского плена его освободили союзники по антигитлеровской коалиции – американцы. После передачи нашим войскам, да и в дальнейшем,
конечно, его изрядно потаскали. Все проверки он прошёл и был признан участником Великой Отечественной войны. Медали получил «За победу в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и впоследствии – юбилейные. За труд в мирное время награждён медалью «За трудовое отличие» (1978 год), знаком «Победитель социалистического соревнования 1975 года», медалью «Ветеран труда». Я их все храню. Не любил он рассказывать об этом, обо всём, разве когда только выпьет, вскользь промолвится. Помню, разденется, а на теле видно фрагменты угля и угольной пыли, которые на всю
жизнь въелись в кожу. После войны отец работал в колхозе рядовым колхозником, выполнял всю ломовую работу, он, вообще-то, крепкий мужик был.
Потом лет 10, наверное, был помощником бригадира, перед пенсией лет за пять ушёл в пастухи. Прожил он 75 лет, резко его скрутило.
Моя мама – Лидия Петровна в девичестве Торопова (1924 г.р.) уроженка д. Шарапихи. Трудилась в колхозе рядовым колхозником, куда пошлют там и работала. В юности на ровне с мужчинами сплавляла лес по реке Ветлуге, там в холодной весенней воде своё здоровье и подорвала. В колхозе работала до сорока лет, потом ей дали вторую группу инвалидности. Будучи 22 летней девушкой (в 1946 году) мама работая в колхозе
им. Калинина Микрихинского сельсовета, награждена была медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» – подытожил свой рассказ
Николай Сергеевич.
С.А. и Л.П. Смирновы родили и воспитали двоих сыновей – Владимира и Николая. Брат Володя, по словам Н.С. Смирнова, трагически погиб в г. Ветлуге в возрасте 18 лет.
После рассказов о своих близких и дальних предках мои собеседники стали показывать фотографии, благо у них сохранилось их достаточно, впрочем, как и воспоминаний о малой родине.
– Вот это Мининский клуб… на дрова его распилили, – раздосадована Татьяна Сергеевна. – В Пустоши школу распилили… Дали бы нам помереть и уж пилили бы тогда… Ведь это всё дорого нам!
– Чем уникальна деревня Аманово для вас? – спрашиваю.
– Чище всех она была, – не раздумывая, ответил Николай Сергеевич.
– Зелёная, чистая, красивая… Сейчас знаете что это? Родина… не передать словами… и чем мы старше становимся, тем чаще нам туда хочется… Прямо в душе эта деревня, – заключила она.
– Я на всю жизнь запомнил, одиннадцать коров только в деревне было, не считая телят, – снова предался воспоминаниям Н.С. Смирнов. – Помню это, потому, что каждую почти неделю приходила очередь мне пасти их. А кто ещё будет? Мать-то, занята!
– Помню! Это самое бесполезное занятие было, коров пасти, – подключилась Татьяна Сергеевна.
– Вас-то, Татьяна, три девки было, – продолжил Николай Сергеевич.
– А я один! Брат-то старше, не до того было ему, то с девками гулять надо было, то учился! А я, начиная с одиннадцати лет… Утром подымают… Иди паси коров… И шёл… Разве сейчас вот, посмотри, в четвёртом классе, пойдёт лошадь запрягать ребёнок-то? Сейчас здоровый мужик не запряжёт! Не знает, с которой стороны к ней подойти. А мне приходилось! Помню ещё – закидаю 10 фляг с молоком в повозку и повёз в Пустошь на лошади… там сепараторное отделение было… слил молоко, дождался обратки… пошёл в Минино на другой конец… там свинарник был, слил обратку (от aвт. – корм для свиней), а потом – фляги пустые на ферму. Потом три года, т.е. три лета, в Минино на переправе служил, чтобы прокормить родную корову. Летом нужно было
куда-то устроиться на работу, чтобы дали прогрессивку и была возможность накосить и насушить семь центнеров сена. Вот так!
Безусловно, мне выпала удача, когда мне подсказали обратиться за помощью именно к этим людям. Время нашей беседы подходило к завершению, в голове крутилось: «Вот бы было хорошо съездить с ними в Аманово, там глядишь, они ещё много чего вспомнят про деревенскую жизнь и её жителей».
Долго уговаривать Николая Сергеевича не пришлось, и он, невзирая на личные планы, заботы и хлопоты, с неподдельным интересом, искоркой в глазах и здоровым энтузиазмом любезно согласился на своём автомобиле провести экскурсию районному журналисту по своей малой родине. Татьяна Сергеевна тоже была не против составить нам компанию. Таким образом, на следующий день у нас намечалась поездка в Аманово.
– Вот моя деревня, вот мой дом родной, – пропел Николай Сергеевич Смирнов, когда мы по просёлочной дороге заехали на возвышенность, с которой открываются ветлужские просторы. С нами была Татьяна Сергеевна Душеина. В прошлом они – жители деревни Аманово, согласившиеся приехать на малую родину, чтобы рассказать о деревне и её жителях.
– Ну, Татьяна, говори, где первый дом в деревне был, по твоему мнению, – поинтересовался Николай Сергеевич.
– Помню, с дома Цепилевых начиналась деревня, – ответила она. – Деревня начиналась с угора, на котором сейчас находимся. Он у всех на устах был. Дороги в разные концы – к другим деревням – с него расходились, как ручейки, впадающие в реку. С него было видно всё от Макарьевского до Спасского. Зимой идёшь в школу, видно, как печки топятся, дымок из труб идёт и зайцы повсюду бегают. Через несколько десятков метров мы подъехали к поляне, где по правую руку находились развалины одного из «сохранившихся» домов. Я предложил остановиться и пройтись пешком.
– Через всю деревню петляющая дорожка к реке вела? – спрашиваю Николая Сергеевича.
– Нет, конечно! Здесь была грунтовая дорога… Д. Аманово ведь числилась пристанью. К берегу у деревни все грузы сгружались, сплавлявшиеся в ту пору по реке: кирпич, щебёнка, доломитовая мука. Затем строительные материалы вывозили машинами. Зимой дорога расчищалась таким способом – конструкция из трёх скреплённых брёвен в виде треугольника привязывалась на буксире к лошади, и та тянула приспособление, которое раскачивалось из стороны в сторону, – пояснил Н.С. Смирнов.
– Это наша знаменитая лиственница, нынче её так пообломало! – указала Татьяна Сергеевна на одно из неприметных для меня деревьев.
– Чем она знаменита?
– Со времён нашего детства растёт, – отвечает она.
– Мать посылала шишки собирать с неё для розжига самовара, – добавляет Николай Сергеевич.
– Надо будет шиповника в следующий приезд набрать, – обратила внимание женщина на кусты данного растения, произрастающие по пути нашего следования.
– Что с ним делаете?
– Чай завариваю, в детстве всегда чай с шиповником пили, – отвечает Татьяна Сергеевна.
– Старинные рецепты напитка какие-то знаете, – интересуюсь.
– Нет, обычный чай с шиповником… Просто родиной пахнет! – сказала она.
– В детстве я выкапывал коренья шиповника… мать заставляла… их заваришь, тоже очень вкусно было, – дополнил наш диалог Николай Сергеевич.
– Вот и наш дом, – обращает моё внимание мужчина.
– Зайдём в дом? Ключ- то взяли? – интересуюсь.
– Без ключа попадём! Поднимай руки вверх, – сказал Николай Сергеевич, указывая на крапиву, выросшую в человеческий рост и заполонившую всё вокруг, и повёл меня по притоптанной растительности к дому, сетуя на то, что доски из дома на тележке вывозят мародёры.
– Здесь заулок был чистейший, видели бы родители, во что всё превратилось, – с горечью произнёс он. – Корова была, поросята, телята (показывает на хлев)… Вот дворина наша… 40 соток… Мать в 2002 году умерла, так мы ещё несколько лет после этого с сыновьями сажали здесь картошку… земля то плодородная.
Дом состоял из двухкомнат, одна была пустая, а во второй моему взору предстал диван.
– На нём отец умер, – прокомментировал мой спутник.
Потускневшее зеркало, висевшее на стене, – свидетель прежней жизни отдельно взятой семьи, и русская печь, одиноко стоявшая посередине комнаты… После увиденной удручающей картины мы последовали на выход.
Проходя мимо участка леса, где разрослись непролазной трущобой клёны, Николай Сергеевич вспомнил, как больше 50 лет тому назад они сюда с оврага с дядькой принесли три саженца клёна и посадили перед окнами Смирновых.
– Много молодёжи собиралось летом в деревне, все к бабушкам приезжали гостить, – сказала Татьяна Сергеевна.
– Да, – соглашается Николай Сергеевич, показывая в сторону, на место, где в деревне находился один из домов. – В этот дом приезжали горьковчане… варили варенье… Мы, мальчишки, принюхивались к ароматам и думали, как бы чего-нибудь вкусненького у них стащить (смеётся). Было нам тогда лет по шесть.
– Здесь у нас стадион был, волейбольная площадка – из железной проволоки сетка была, – показал место Николай Сергеевич.
На обратном пути, когда мы подошли к машине и собрались уже в неё садиться, хозяин, отойдя от авто, начал кому-то звонить по телефону.
– Кому вы звоните?
– Валентине Петровне Калистовой из Минино, она постарше нас будет и, наверняка, больше знает про Аманово, – объяснил Николай Сергеевич.
В.П. Калистова не отвечала на звонок, а мой спутник, не унимаясь, чему я был несказанно рад, начал звонить её сыну Евгению, чтобы справиться о её местонахождении. Узнав, что Валентина Петровна должна быть дома, мы отправились в Минино.
– Вон она, в огороде, – остановившись у добротного дома, сказал Николай Сергеевич.
Мы гуськом проследовали по асфальтированной дорожке и остановились у забора, разделяющего огород и дворик перед домом.
– Всё выполола! – с чувством полного удовлетворения произнесла Валентина Петровна и принялась здороваться с нежданными гостями.
Мы объяснили цель нашего визита и, по приглашению хозяйки, вошли в дом.
– Поглядите, какие яблоки у нас, – похвасталась она, показывая на стоявший в корзинах урожай фруктов на веранде.
– Ты бы в Аманово сходила, поглядела… Всё Аманово в яблоках, – с восторгом констатировал Николай Сергеевич.
– Никто не поверит и никто уже не подтвердит – некому подтвердить, как мы работали… Ох! Тяжело работали, – начала рассказ В.П. Калистова. – Я сама-то мининская, в Минино родилась, тут и умру! И брат мой родился в Минино, только мы всю «вселенную объехали» (oт aвт. – оборот речи моей собеседницы, который употреблялся ею неоднократно. Так она говорила про людей, которые много переезжали, пусть и не на дальние расстояния).
– Как в Аманово оказались?
– Я девчонкой приехала в Аманово. Работала дояркой… там, в саду, был двор, помнишь, Коля, – обратилась она к Николаю Сергеевичу.
– Ага, – подтвердил тот.
– По какой причине мы уехали с того двора в Аманово на конюшни? – задала сама себе вопрос Валентина Петровна. – В одном отделении Павел Александрович Горбунов конюхом был, в другом мы с Римкой Кудрявцевой – доярками. Нужно было в деревне где-то жить, а на тот момент Окуневы дом продавали, и Анатолий Серебрянников, председатель, нам денег дал на покупку. Из этого дома я вышла замуж, меня и сосватали в нём. Потом жила в другом доме в деревне. В общей сложности я прожила в Аманово 35 лет.
После небольшой паузы и просьбы Николая Сергеевича попытаться вспомнить, где кто жил в деревне, Валентина Петровна утвердительно сказала: «А я ведь Коля всех помню» и шустро начала перечислять фамилии и имена жителей деревни Аманово шестидесятилетней давности.
– Прочитайте, что написали про Аманово- то? – задала она мне вопрос и практически сразу, не дождавшись ответа, заключила: – Так и напишите, что люди все вымерли, молодёжь ничего не знает!
Ещё какое-то время мои спутники и новая знакомая делились воспоминаниями, мнениями о засушливом лете, опустевшей, также как и Аманово, деревне Минино, а затем мы засобирались в обратную дорогу. Попрощавшись и поблагодарив радушную хозяйку, отправились в Ветлугу. Позади было путешествие продолжительностью в 4,5 часа, а впереди анализ информации и написание статьи…
В качестве эпилога к очередному моему репортажу из заброшенной ветлужской деревни лучше всего, на мой взгляд, подойдёт стихотворение поэта, воспевавшего По- ветлужье, Виктора Смирнова (1937–2002 гг.), опубликованное в книге ветлужанки
Е.В. Барулёвой «Мне дорог край родной»:
Дом бревенчатый
с крышей покатой,
Где галчата в карнизах
снуют,
Раньше был ты
в деревне десятый,
А теперь ты стоишь
на краю.
Захлебнулся травою
заулок,
След тропинки
отыщет не вдруг,
Смотрит яблоня,
сникнув понуро,
Но замшелый
колодезный сруб.
Оглашаемый галочным
криком,
Ты пустуешь не год
и не два,
Нынче осенью
с тракторным хрипом
Разломают тебя
на дрова
И появится новая рана
У деревни
на правом крыле,
А потом скроет
шапка бурьяна
Место, где ты стоял
на земле.
Кстати, тёзкой и однофамильцем автора этого стихотворения был и последний житель д. Аманово, по крайней мере, его почему-то все звали по имени Виктор, а за глаза учитель, хотя в документах, которые случайно попали мне в руки (его свидетельство о рождении, диплом о высшем образовании), он записан Виталием.
Виктор (Виталий) Иванович Смирнов – коренной житель д. Аманово, его отец Иван Иванович Смирнов умер после войны, мать Аграфена – родом из д. Костливое. После окончания Горьковского пединститута он по распределению год работал в Якутии. Затем вернулся в родные края. Работал учителем русского языка и литературы в Васильевской школе в Пустоши. По воспоминаниям земляков, был музыкально одарённым человеком – хорошо пел, выступал в одном из горьковских ансамблей. Личная жизнь у В.И. Смирнова не сложилась – «не нажил ни семьи, ни детей». Его дом
в деревне не сохранился, да и трудно, мне, не сведущему в деревенских перипетиях, разобраться, каким считать его дом, так как жил он за жизнь в разных домах
д. Аманово. С родителями в одном, на склоне лет в другом – доме Горбуновых, был и третий, и четвёртый… Огород засаживал в начале 10-х годов XXI века у дома моего собеседника Н.С. Смирнова с его разрешения. В преклонном возрасте жил рыболовством – какую рыбку поймает в р. Ветлуге, той и сыт. Получал мизерную учительскую пенсию. Свой последний приют обрёл в Стрелицком доме-интернате. Умер в декабре 2017 года. Таким образом, уже четыре года, как деревушка Аманово
утратила своего последнего жителя.
Bместо послесловия.
Во все эпохи именно сельское население служило демографической базой любой
страны, источником рабочих рук, солдат, гениальных самородков и кормильцев.
К началу третьего десятилетия ХХI века, кажется, почти всем стало ясно, что демографическую ситуацию в России уже не решить только «материнским капиталом», «сбором соотечественников», задержавшихся в постсоветском пространстве и нерегулируемым завозом мигрантов (многие осели, обзавелись семьями). Кто в итоге займёт пустеющие деревни, умирающие малые города? Надеюсь, мы уже подошли к пониманию, что без целенаправленного восстановления коренного сельского населения мы просто будем вынуждены отдать страну пришлым чужим людям. Если мы согласны с этим, тогда можно смириться. Если нет, нужно срочно искать выход из сложившейся ситуации, прежде всего людям, участвующим в управлении
государством.
